Ровесник отечественного авиапрома.
Глава 6. Чтобы помнили.

***
15 марта 1973 г. Совет Министров СССР удовлетворил просьбу В.Я. Литвинова об уходе на пенсию по состоянию здоровья. Такое случалось редко: во времена чиновничьего долголетия мало кто покидал высокий государственный пост в возрасте 63 лет. К этому решению Виктора Яковлевича привели перенесенный инфаркт миокарда, запредельные служебные нагрузки и неумение работать вполсилы. Это было уже не первое его обращение с подобной просьбой. Первое свое заявление об уходе он написал сразу по исполнении 60 лет, но оно не было удовлетворено. Не находя понимания, в конце концов он написал лично Л.И. Брежневу. Так что его решение уйти на заслуженный отдых нельзя назвать внезапным: оно было взвешенным и вызревало долго.
– Отец с усмешкой рассказывал, что сотрудник, оформлявший ему пенсию, предложил помочь спуститься на лифте, считая Виктора Яковлевича совершенно немощным, – вспоминает Л.В. Литвинова. – Но отец тогда еще был бодр, легко ходил, живо интересовался событиями.
И вот он пенсионер. Казалось бы, еще готов выполнять более легкую или менее ответственную работу. Его приглашали во многие учреждения на должность консультанта, зная его огромный опыт, знания и талант организатора. В одну такую организацию он вышел на работу с сокращенным рабочим временем. Но думаю, что ему стало скучно. А вообще говоря, он все-таки плохо себя чувствовал. Его нервная система была совершенно истощена. И он решил, наконец, осуществить свою мечту – посадить сад».

***
Летом того же года в ответ на просьбу Виктора Яковлевича о предоставлении ему земельного участка для строительства дачи вышло соответствующее распоряжение Совета Министров СССР. Место он выбрал по совету своего друга и коллеги, директора ЦНИИМаш генерал-лейтенанта Юрия Александровича Мозжорина, который с этого момента стал ему еще и соседом по даче. Это место – Валентиновка, поселок почти в черте нынешнего города Королева. Первым делом Виктор Яковлевич принялся планировать участок под посадки, оставив строительство дома на потом. Вырастить сад – дело не быстрое, а он очень хотел увидеть плоды своего труда и поэтому торопился. На осуществление этой мечты судьба оставила ему десять лет.
И вот теперь на своем участке в Валентиновке он получил возможность заняться агрономией «по науке», как он говорил, и самым современным способом.
– Отец тщательно планировал расстановку деревьев, – рассказывает Людмила Викторовна. – Яблони он высадил паллетным методом, который используют в Италии в так называемом интенсивном садоводстве: саженцы высаживают плотным рядом и в дальнейшем определенным образом формируют крону так, чтобы образовалась шпалера. Урожай был – буквально на третий год! Солнце равномерно освещало плоды, и они были необыкновенно красивыми. Он спешил, он страстно хотел увидеть результат. Очень внимательно готовился к освоению участка под сад. Он заказал Генеральный план в Бюро планировки и отвода земель АПУ Мособлсовета с размещением дома, вспомогательных построек, плодовых деревьев, кустарников, огорода и цветников. Тщательно выбирал сорта растений. Заказал прибор для химического анализа почвы в Агрохимической лаборатории Московского городского общества охраны природы.
Он хотел выращивать яблони, груши, вишни, огородные культуры, смородину, малину и др. Он ездил в питомники, в частности в Питомник МГУ, подбирал в библиотеках и конспектировал научную литературу по садоводству и огородничеству. Ему хотелось посадить экзотики - амурский виноград (актинидию), облепиху, лимонник, войлочную вишню.
***
В это же время он поступил на курсы садоводства и огородничества при Политехническом музее. К моменту закладки сада он уже был специалистом. Знал как разместить посадки по отношению к солнцу, на каком расстоянии друг от друга, как приготовить ямы для посадок, приготовить землю для подсыпки и какую внести предварительную подкормку. Получалась роскошная шпалера с красивыми яблоками и быстро плодоношение. Буквально за три года. Он торопился. И он успел попробовать и угостить... А пока мы рыли ямы 1м х 1м х 1м под яблони, 50см х 50см х 50см под кустарники и прочее...».
В 1956 г. Виктор Яковлевич был в Англии и был восхищен английскими газонами. Он решил, что его сад будет устилать зеленый ковер. Садовый участок содержал значительные куски земли с плотным дерном. Он сконструировал специальную лопатку для снятия дерна. Снятые с ее помощью кусочки дерна, укладывали туда, где должен быть газон. Потом придумал, вычертил и изготовил из полотера газонокосилку. Она срезала траву очень коротко и при частом регулярном покосе мелкая трава уплотняла газон, а перегнивая была и экологическим чистым удобрением. Он вел переписку с агрономом-экологом и любил повторять его слова - корова ест траву и дает молоко, а мелкосрезанная трава кормит газон. И действительно в саду было необычайно красиво-яркая зелень газона, черная графика приствольных кругов, строгая геометрия ровных грядок... Виктор Яковлевич придумывал разнообразные приспособления для посадки и ухода за растениями - всякие рыхлители, подпорки, шаблоны для идеально ровной посадки. Был и легендарный квадратный метр - рамка, в которую засыпались удобрения, предварительно расфасованные самим хозяином, которые взвешивались на весах с точностью до миллиграмма, также точно, как в авиационной технологии. Он читал специальную литературу, журналы, газеты, делал конспекты, вел переписку с садоводами-любителями и учёными агрономами. Сад был заложен прежде, чем построен дом. И был равноправным, любимым действующим лицом. Он любовался каждым ростком, записывал прогнозы погоды, вёл фенологический дневник. На участке был построен маленький домик с печкой, которую Виктор Яковлевич сам топил в холодное время и часто оставался ночевать там, пока не закончилась постройка дома. Этот дом он называл лабораторией. Там он отдыхал днём, делал записи, готовил для детей и внуков фронт работ на выходные дни.
Особым объектом внимания были для Виктора Яковлевича садовые и огородные насекомые - вредители. Стены домика-лаборатории были увешаны плакатами об этих насекомых и средствах борьбы с ними. Каждый пойманный на огороде такой экземпляр был помешён в стеклянную банку, чтобы распознать его по определителю вредителей. Сад отвечал благодарной зеленью чистых листьев, красивых плодов, яркостью цветов. Он очень много работал в саду: формировал кроны, прививал, черенковал, строго соблюдая требования агротехнологии, всё, делая, с любовью и страстью.
***
Сил становилось всё меньше, а ему многое хотелось сделать исключительно самому. Домашние помогали ему в тяжёлых работах - посадке, перекопке, поливе, покосе, прополке и др. Ему хотелось их активного участия в этом, и он благодарил всех за это всегда. Он был как всегда очень аккуратен - и так же выглядел сад. И он им гордился. Сетовал, что в дачном кооперативе «Чайка» не принято отмечать табличками «Участок образцового содержания». Он очень бережно относился к урожаю. Всё собирали до ягодки. Консервировали, варили, сушили, и раздаривали. Алевтина Андреевна было его сподвижницей и старалась всегда ему помочь. Следила за его диетой. В выходные дни у Литвиновых всегда были семейные трапезы. Жили они всегда очень скромно - дача требовала много затрат.
«Наш сад был знаменит! – воспоминает дочь Виктора Яковлевича. Мы косили газон этой газонокосилкой, и он был бархатно зелен. Тогда не было глухих заборов, и редкие прохожие останавливались, чтобы в щелки штакетника полюбоваться этой красотой. Отец переписывался с автором экологичной подкормки растений измельченной механическим покосом травой. Так что зеленый ковер был еще и кормильцем растений – «по науке». Отец обожал угощать гостей плодами своего сада. Мы с мужем приносили друзьям черную смородину размером с вишню, и все приходили в изумление: что за ягода? Он был очень щедрым человеком. Все, все без исключения, кто посещал нас в Валентиновке, уходили с цветами, овощами, плодами.
Появившееся свободное время давало ему возможность быть поближе с соседями. Наш участок граничил с тремя соседскими, и к каждому была устроена своя калитка. Ходили в гости, угощали первым урожаем – редиской, огурцами. Юрий Александрович Мозжорин тихонько подзывал меня к забору: «Люсь, посмотри, чем он там поливает, что все так растет? И помощников у вас как много!». Отец смеялся: «Да куда нам! Это у Мозжорина целый отряд! Вон сколько у него народу работает!». И правда, семья у Мозжорина была значительно больше нашей.
Все, что отец делал в саду, он делал с любовью, и ждал от нас, детей, того же. К урожаю он относился очень бережно. Все плоды и ягоды собирали тщательно и делали заготовки – в основном варенье и соки, чтобы угощать, радовать. Отец не разрешал собирать по ягодке. Собирали весь урожай в большой таз и потом ели на газоне досыта. Красиво, праздник! Вообще отец любил домашние трапезы. К завтраку, обеду, ужину собирались все вместе, сервировали стол – по выходным, конечно.

***
У меня осталось такое чувство, что отец сам был праздником. На Троицу он всегда засыпал мою комнату в Валентиновке травой и полевыми цветами. Всегда! Ко дню рождения приносил заботливо выращенную подмосковную розочку. Он очень любил дарить подарки и мог одухотворить этим своим желанием сделать что-то приятное. Когда я была совсем маленькой, он, бывая в Москве, привозил мне оттуда сто граммов конфет «Золотой ключик», и для меня лучше праздника не было. Всегда что-то выдумывал. Спрячет, например, пакетик в зале и говорит: «Зайка на хвосте тебе что-то принес», а не просто «Люся, на вот тебе конфет». К матери относился с благоговением и нежностью. Из Москвы всегда привозил подарки ей и тете Наташе – обязательно одинаковые».
Он любил сюрпризы и любил удивлять своих родных и близких. Так накануне своего сорокалетия, он стал иногда, вдруг средь бела дня приезжать домой, переодеваться в штатское и молча исчезать. А потом на своем юбилейном вечере он удивил гостей и Алевтину Андреевну, когда пригласил ее на вальс-бостон и они прекрасно исполнили это танец, приведя в изумление всех присутствующих. Удивил всех и жену и гостей. И только много позже он признался, что учился танцам в доме офицеров. Но очень долго это было его веселым секретом от домашних. А танцевал он с тех пор прекрасно и танго, и вальс, и фокстрот, конечно вальс-бостон.
Он ничего не делал что-то только для себя. Единственное, что его привлекало из мира вещей, – это какие-то качественные аксессуары: готовальни, например. Он очень любил хорошо сделанные, красивые предметы. Впрочем, таких вещей у него было немного.
Мечта В.Я. Литвинова все-таки осуществилась – он вырастил прекрасный сад. Он говорил: «Если бы я занимался не авиацией, а сельским хозяйством, то достиг бы того же уровня, какого я достиг в моем основном деле, которым занимался всю жизнь».

***
И опять Людмила Викторовна: «Основное дело… Как он по нему тосковал! Было место в саду, куда мы с ним приходили. Там он останавливался, успокаивал дыхание и говорил: «Люся, ты знаешь, что я хочу тебе сказать? Как мне ску-у-учно!». Помню это его нескончаемо длинное «у-у-у»… Он был человеком большого дела, и в старости, когда возраст и здоровье уже не позволяли ему заниматься этим своим основным делом, когда уже не осталось сил, все, что предлагала ему жизнь, вероятно, было просто заменителем. Он был личностью увлеченной и темпераментной, и такого удовлетворения, какое давало ему любимое дело, уже не испытывал».
И все же, любимым делом Виктора Яковлевича, его основным делом, как он говорил, оставалась авиация. Возникает закономерный вопрос: а как же космонавтика? Разве не восхищался он завораживающими взгляд стартами красавицы «семерки», разве не смогла она заслонить собою прежнюю его любовь?..
– Да, время космонавтики было романтичным, – объясняет Людмила Викторовна Литвинова, – романтика накладывала отпечаток на характер людей, на эмоциональную сторону отношений. Это, конечно, тоже была тяжелая, ответственная, сложная работа, но совсем другая. Отец говорил: начиналось с того, что первые самолеты выносили на летное поле через открытые окна, а завершилось… «семеркой»! Картина пуска ракеты его завораживала. И все же… Я очень боюсь ошибиться, но скажу, что он имел больший интерес к самолетам, чем к космической технике. Да, скорее к самолетам. Я объясню, почему. Миссия летчика гораздо сложнее и драматичнее, чем миссия космонавта. На летчике лежит огромная ответственность, он выполняет множество функций. Работа летчиков-испытателей – это ежесекундный риск, и я видела, что в живых их оставалось все меньше. А за космонавтов на первых пусках все делала автоматика – по принципу «только ничего не трогай», существовало тройное дублирование. При этом какие организовывались встречи космонавтов! Это же все внешняя сторона… Работа космонавта несравнима с работой летчика. Задача освоения новых типов самолетов по объему информации, по объему технических решений была гораздо более разнообразной. Конечно, с производственной точки зрения те методы и инженерные решения, которые использовались в самолетостроении, нашли применение и в новой, космической области. И если посмотреть, сколько интеллектуальной энергии требуется для создания самолета или сколько – для создания ракеты, то окажется одинаково. И все же первая и главная любовь отца – это авиация».

**
Будучи пенсионером, В.Я. Литвинов получал письма от заводчан с просьбами о помощи в различных житейских проблемах, старался помочь, писал, звонил руководству завода, предлагал различные варианты выхода из проблемы. Он вёл переписку с ветеранами завода и встречался с ними дома по поводу издания книги об истории завода, считая её очень важным делом.
В.Я.Литвинов трижды посещал Куйбышев. Это поездки на торжества по случаю установки памятника Ил-2, на похороны директора завода Линькова, на празднование 50-летия Куйбышевского авиационного института.
Тогда же он встречался с директором завода «Прогресс» Анатолием Алексеевичем Чижовым. Останавливался всегда заводской гостинице, отказавшись от брони в лучшем отеле города «Волга». Посетил завод и в последний раз побывал в своём директорском кабинете, интерьер которого сохранял привычный для него вид. Дочь Людмила сопровождала его в этом визите, но он не разрешил ей последовать с ним и Чижовым в кабинет - он хотел побыть один. Как оказалось - последний раз. Потом прошёлся по цехам, был субботний день - работающих было немного. Он подошёл к пожилому рабочему у токарного станка.
- Вы узнаёте меня? Я двадцать лет был Вашим директором?
Рабочий ответил как-то не очень уверенно, отец улыбался, несмотря на неуверенность ответа и обвёл глазами огромный цех. Тогда на заводе были не лучшие времена - цех был в запустении, Виктор Яковлевич помрачнел, потускнел и заметил как бы вскользь:
- Всё здесь переменилось, пора на аэродром,- заторопился сразу. Возвращались в Москву заводским самолётом последний раз с родной взлётной полосы. Он молчал всю дорогу.

***
С удовольствием позировал скульптору Елене Преображенской, которая лепила его бронзовый бюст дважды Героя. Дочь возила его туда, и он радовался, что мастерская рядом с поликлиникой - что можно сэкономить дочкино время – а она возила его в эти оба места. Когда бюст был готов, Виктор Яковлевич вдруг обратился в Министерство культуры СССР с просьбой о том, чтобы памятник был установлен в Куйбышеве - родине его трудовой биографии - и получил официальный отказ, т.к. это было не принято. Он очень огорчился. Понимал, что на малой родине в Таганроге его никто не знает и не помнит. Так и оказалось. Совсем недавно, в 2008 г., ко мне обратились работники городской библиотеки имени Чехова с просьбой написать очерк о В.Я. Литвинове. Это нужно для сборника о Героях Социалистического Труда – уроженцах Ростовской области. Я написал, а в сборник мой очерк не вошел. Ростовские чиновники объяснили так. Свои звезды Литвинов заработал за пределами Ростовской области. Иначе как глупостью это объяснить нельзя.
На даче в Валентиновке Виктора Яковлевича посещали Мишин Алексей Павлович, генеральный конструктор ОКБ-1, Пензин Борис Георгиевич генеральный конструктор НПО «Энергия», Козлов Дмитрий Ильич и другие. Правда такие гости были редко.
Когда в Политиздате решили создать сборники очерков о дважды Героях Социалистического Труда, то над очерком о Литвинове работал известный журналист А. Хоробрых. Сборник получил название «Счастье творческих побед». Виктор Яковлевич был очень горд этим изданием. Дочь купила по его просьбе пятьдесят экземпляров этой книги. И В.Я. Литвинов посылал экземпляры книги с дарственными надписями своим друзьям, заводчанам, близким людям. Дочь помогала ему в этом, поскольку лично знала многих адресатов. В это время перед ним видимо проходила вся его жизнь. Однажды, отложив приготовленную книгу, он сказал:
- Люся, вот название «Счастье творческих побед» - А разве это счастье? Работа до изнеможения, бессонные ночи, ответственность и смертельный риск. Людмила Викторовна оторопела. Отец, всегда победитель, отмеченный множеством наград, умеющий блистательно решать любую задачу от государственной до семейной, сильный и надёжный - и не счастлив:?! Но смогла ответить только:
- Папа, ты прожил такую жизнь, мы с Витей и мамой тебя так любим! Разве счастье не это?!
Но с этого момента она  осознала, какая немыслимо огромная судьба с трагедиями и успехами стоит за кадрами событий, слайдов и фотографий, за наградами и почестями.
А через несколько дней, открывая первую страницу очередной книги для подписи дарственной надписи, он приподнял очки на лоб и сказал: Ты права, Люся - это счастье!»

***
Заводчане и теперь помнят о том, что Виктор Яковлевич приезжал на завод в 1980 г. по случаю похорон А.Я. Ленькова.
– Мы с ним ехали в машине – он поехал со мной, не с директором завода, – рассказывает В.Н. Ментюков. – Я спросил: «Виктор Яковлевич, почему вы на завод не вернулись? Мы все думали, что после совнархоза вы вернетесь». Он сказал: «Нельзя было отказаться». Я слышал потом, что когда предлагают высокую должность, отказываться нельзя – иначе конец карьере. А получилось так, что они с министром оказались как два медведя в одной берлоге. Тяжело ему было в Москве. Он никогда не говорил об этом, но мы это видели. Если бы он пришел на завод, то, может быть, и жил бы подольше. Такая вот у нас была последняя встреча с Виктором Яковлевичем».
Г.Е. Фомину довелось побывать в гостях у Виктора Яковлевича – в московской квартире, на одной из Тверских-Ямских улиц.
– Дмитрий Ильич Козлов договорился с Виктором Яковлевичем о том, что навестит его, и пригласил меня с собой, – рассказывает он. – Виктор Яковлевич был радушен, достал бутылочку коньяка, порезал лимончик. Выпили по рюмочке. Виктор Яковлевич погрузился в воспоминания. Он много и интересно рассказывал нам о годах войны и послевоенном времени, о встречах и взаимоотношениях с генеральными авиаконструкторами Ильюшиным, Туполевым, Микояном, Яковлевым, характеризуя каждого по-своему, но с большим уважением. Особый разговор состоялся о Сергее Павловиче Королеве, которого Виктор Яковлевич особенно ценил».
Виктор Яковлевич был прекрасным рассказчиком и собеседником. Но в последние годы почти не общался с друзьями и бывшими коллегами, ограничиваясь праздничными поздравлениями. Бережно хранил открытки и телеграммы – поздравления, адресованные ему.

***
– В последние годы жизни стало очень заметно, как он изношен, – говорит Людмила Викторовна. – Его руки подрагивали, и от любых волнений, даже радостных, розовело лицо и проступал белый треугольник на подбородке. Его нельзя назвать человеком закрытым, но его внутренний мир был прежде всего его собственным достоянием. Он благоговейно относился к своему прошлому, к труду и наградам, гордился и безмерно дорожил тем, чем одарила его судьба».
Думал о смерти. Он был на даче, работал, когда узнал, что умер Петр Васильевич Дементьев, Сразу помрачнел, присел на скамейку и как-то отрешенно, глухо сказал дочери: «Вот, Люся, как все устроено. Ни для кого нет исключения – ни для Моцарта, ни для Толстого, ни для Королева, ни для Дементьева... Всем приходит срок». К своему здоровью относился добросовестно, что было вообще свойственно его характеру. Принимал таблетки, ложился в больницу, когда было нужно. Только курить не бросил. А однажды, оказавшись под Новый год в Кремлевской больнице с инфарктом, отметил праздник рюмкой коньяка.

***
В апреле 1980 г. я очень спешил со своей статей о Викторе Яковлевиче в нашу городскую газету «Таганрогская правда». Еще в феврале того же года беседуя как-то с М.С. Кричивером, который мне рассказал немного о Литвинове, я подумал, что нужно обязательно написать статью о нем. В годы войны Кричивер после окончания Военно-Воздушной академии имени Жуковского, был направлен в военное представительство в Куйбышев на завод № 1 имени Сталина. Потом я поработал в городском архиве, просмотрел личные дела студентов авиатехникума за тридцатые годы, был в областных архивам.  И в итоге в начале апреля у меня была статья готова. Тем более что близилось 30 апреля – 70-летие В.Я. Литвинова. Мне очень хотелось познакомить таганрожцев с таким замечательным земляком. Мои первые попытки сдать статью закончились неудачей. Редактор прочитал и пришел в ужас. «Да кто ж мне такое разрешит печатать. Ты посмотри, что там у тебя: Самолеты, ракеты, секретный генерал… Нет, я не хочу себе лишних проблем, да и цензор это не пропустит».
А через пару дней мне звонит мой старый знакомый А.А. Земляченко, тогда научный сотрудник краеведческого музея. «Выручай! В город привезли из Москвы бронзовый бюст дважды Героя, какого-то Литвинова, а никто не знает, кто он. Куда только не обращались. И в архивы, и в КГБ, звонил в Ростов, в управление культуры дошло до обкома… А там разговор короткий. Не знаете, кто это – пишите в Москву!» И когда я ему сказал о статье. Он облегченно вздохнул и повесил трубку. А вскоре мне звонил уже заместитель председателя горисполкома Струков. Узнав, что я имею на руках статью о Литвинове, он сразу выслал за мной свою машину. В просторном кабинете высокого начальства я вытащил из портфеля рукопись статьи. Внимательно прочитал листки, Струков спросил: «А адреса московского Вы не знаете?» - «Нет, конечно» - «Ну, ничего мы это сейчас узнаем». И он стал названивать в Москву какому-то приятелю в ЦК комсомола. И скоро искомый номер был записан на листке календаря. «А как же со статьей?» - спросил я. «Это сейчас устроим» - сказал довольный зампред и набрал номер редактора газеты. Вскоре я сидел в редакторском кабинете и тот был значительно приветливее. Но статья вышла сильно укороченной. Цензор сыграл свою роль. Только полгода спустя в октябре мне попалась в руки «Таганрогская правда» и там я увидел свою фамилию под статьей «Золотые звезды Литвинова». Это был второй и тоже усеченный кусок моей апрельской статьи.
18 мая 1981 г. закончился рабочий день, и я не спеша шел к проходным. Навстречу мне почти бежал, всегда неторопливый М.С. Кричивер. Увидев меня, он схватил за рукав и, потянув за собой, сказал: «Пошли скорее. Литвинов прилетел» Я ничего не успел ни возразить, ни сказать. Подошли к аэродрому, когда самолет уже заруливал на стоянку. У трапа группа встречающих. Среди них директор завода Ожерельев Н.В., секретарь парткома Семченко И.С. и другие официальные лица. Тут промчались белые «Волги», из них вышли председатель горисполкома Косьмин, еще какие-то люди. Все дружно приветствовали московских гостей. Естественно, Кричивер был с ними. Я стоял в сторонке и наблюдал за происходящим. Когда приветствия завершились и все были готовы отъехать на парадных авто. Как вдруг Виктор Яковлевич спросил: «А где Емельянов?». Все недоуменно посмотрели по сторонам, а высокий Ожерельев, увидев меня, воскликнул: «Да вон он стоит» Через минуту Литвинов был рядом и протянул руку для приветствия, Мы пожали друг другу руки. Потом кавалькада машин с гостями и встречающими отъехала, а я стоял и не мог понять, почему вдруг высокий московский гость захотел со мной увидеться.
На следующий день в таганрогском городском парке культуры и отдыха имени М. Горького, на просторной зеленой площадке недалеко от Аллеи Славы был установлен и торжественно открыт бронзовый бюст первого и единственного таганрожца – дважды Героя. Его авторами стали скульптор Е.Б. Преображенская и архитектор Ю.Е. Гальперин. При большом стечении народа состоялся волнующий митинг, на который и прилетели из Москвы В.Я. Литвинов с женой, его старший брат Николай Яковлевич, а также сын и дочь Виктора Яковлевича – Людмила и Виктор. Надпись на бюсте гласит: «Герой Социалистического Труда Литвинов В.Я. за выдающиеся заслуги в развитии новых отраслей промышленности Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1960 года награжден второй золотой медалью «Серп и молот».
В своем выступлении на митинге Виктор Яковлевич обратился со словами благодарности к таганрожцам:
– Дорогие земляки! Я искренне благодарю горком партии, горисполком за то, что пригласили меня на это важное событие в мое жизни – открытие бюста. Я преклоняюсь перед таганрогской землей, на которой родился. От всего сердца благодарен учителям, которые открыли мне мир знаний, преподавателям техникума, давшим мне любимую специальность…
В тот свой приезд Виктор Яковлевич побывал в родной школе № 15, на заводе имени Димитрова, где когда-то начинал трудовую деятельность, встретился со студентами и преподавателями авиационного техникума, походил по родному Таганрогу, так изменившемуся за эти полвека. Побывал на тихой Ростовской лице, где когда-то родился. Но родного дома уже не было. Все изменилось…
А потом когда улеглись торжества, мы встретились в том же парке в том же месте у памятника и поговорили с Виктором Яковлевичем. Оказывается, таганрогские газеты, кто то переслал ему в Москву. И мои статьи ему понравились. Летом того же года Виктор Яковлевич пригласил меня в гости к себе.

***
Помню, как я приехал в Москву, нашел в центре столицы 1-й Тверской-Ямской переулок. Зашел в подъезд просторного важного такого дома, подошел к лифту. Поднялся в нем на нужный этаж. Вышел на площадку, и тут меня обуяло внезапное волнение. Как говорить, как держаться. Все-таки встреча с таким как это сейчас модно выражаться VIP–лицом. Волнуясь, позвонил, мне открыла Алевтина Андреевна, в накинутом на платье таком простеньком фартуке. Я вошел, а через несколько минут уже сидел на диване с Виктором Яковлевичем, на кухне хлопотала хозяйка дома, и все было так просто и естественно, что мое волнение улетучилось, и было ощущение, что я в этом доме уже давно и запросто. Чаще бывает наоборот, встретишь начальничка с пупырышек, а гонора у него на целый холм. Здесь все было не так. А тогда мы целую неделю ежедневно встречались и вели долгие разговоры с хозяином. Виктор Яковлевич оказался очень искренним и душевным человеком, замечательным собеседником.
«Было воскресенье, один из немногих свободных от напряженного труда дней, – рассказывал Виктор Яковлевич, - Аля (это его жена Алевтина Андреевна) собралась в магазин. Я попросил ее купить свежую газету. Через несколько минут, смотрю, бежит моя Аля, не чувствуя ног, вся взволнованная. Я ее такой никогда не видел. Говорит мне – смотри, Витя! И протягивает мне свежий номер «Правды». Я, ничего не подозревая, раскрываю газету и на первой полосе - Указ Президиума Верховного Совета СССР. Указ о награждении работников завода ГАЗ № 1 имени Авиахима орденами и медалями за создание новых самолетов. Пробежал глазами по длинному списку фамилий и... обомлел. Среди награжденных медалью «За трудовую доблесть» моя фамилия. А подписан Указ самим М.И. Калининым. И насколько я тогда был наивным. Знаете, что я подумал?» - Спросил меня хозяин дома. Я естественно недоуменно пожал плечами. А он продолжал с улыбкой «Это же надо, подумал я. Сам Михаил Иванович Калинин знает, как я хорошо работаю!?» И Виктор Яковлевич как то молодо задорно рассмеялся. Он вообще был человеком улыбчивым, я бы сказал озорным, но что меня больше всего поразило в нем и его жене. Это естественность и какая-то удивительная простота.
В те далекие уже июльские дни В.Я. Литвинов мне поведал так много нового и интересного, поделился многими историями своей жизни, передал мне много редких и потому ценных документов, что мне хватило потом на целую книгу о нем. И книгу я тогда почти написал. Но наступил уже 1983 год. Виктора Яковлевича не стало. Интерес городских властей к нему, конечно, угас. Да и завеса секретности была слишком густой и непроницаемой. И вот прошло 29 лет и ровеснику отечественного авиапрома исполняется ровно сто лет... Как быстро, как стремительно летит время. А я выполняю свой давний долг перед памятью замечательного человека, патриота и гражданина своего Отечества!

***
– Я часто встречаю хороших людей и думаю: как жаль, что нет отца, я бы его познакомила с таким удивительным человеком, – говорит Людмила Викторовна. – Когда вышла книжка «Счастье творческих побед», сборник о дважды Героях, я купила пятьдесят экземпляров, и отец составил список тех, кому он хочет подарить эти книги. Я помогала ему писать сопроводительные тексты. И когда потом, уже после его смерти, я нашла в записной книжке этот список, то с удивлением обнаружила, что под номером один стоит мое имя. Под конец жизни он сказал: «Ближе тебя у меня никого нет». Место, где он мне это говорил, особенное. Я иногда прихожу туда. Мне трудно было и предположить, что финал наших отношений будет таким – высоким. Я и теперь часто смотрю на отцовские фотографии и, когда трудно, говорю: «Помоги, папочка!..»
Виктор Яковлевич Литвинов ушел из жизни 4 июня 1983 года, успев еще принять у себя дома делегацию из родного города, которая привезла решение исполкома горсовета о присвоении ему звания Почетного гражданина города Таганрога и памятную медаль.
Дворец культуры имени Горбунова в Филях, где проходило прощание, посетили многочисленные делегации самолетостроителей и ракетостроителей из Москвы и Подмосковья, а также других городов страны. Было много генералов и офицеров от авиации и ракетных войск. Похоронили Виктора Яковлевича с воинскими почестями, положенными по его генеральскому званию, в Москве, в филиале Новодевичьего кладбища у деревни Кунцево. На надгробии – надпись: «Виктор Яковлевич Литвинов. Инженер, создатель авиационных, космических технологий XX века, генерал, дважды Герой труда».
Как вспоминает внук Андрей: «Помню похороны. Салют из винтовок. Много людей. Но больше всего меня поразили траурные слова. Только на похоронах, я, по настоящему, понял, кем был Дед. То, как о Нем говорили друзья и сослуживцы. Меня это тогда поразило! Но все-таки Дед остался в памяти, как суровый, но бесконечно добрый человек, который очень любил своего внука. Как просто Дед».
С большой душевной теплотой рассказывают о своем замечательном директоре те, кому посчастливилось знать его лично, в атмосфере уважения к легендарной личности воспитываются новые поколения работников предприятия. В Самаре бережно сохраняют и развивают традиции, заложенные Виктором Яковлевичем, и гордятся приверженностью к его стилю и методам работы. Сегодня коллективу предприятия, когда то руководимому Литвиновым было бы о чем рассказать своему директору, с которым довелось пережить эвакуацию, период освоения МиГов и напряженные годы первых космических пусков. В 80-е годы выпуск Р-7 был доведен до 62-63 ракет-носителей в год. В общей сложности произведено более 1750 пусков «семерки», и до сих пор она является самой надежной в мире: лишь считанные единицы носителей стартовали неудачно. Ни одна другая ракета космического назначения не имеет такой положительной статистики.
Память о Викторе Яковлевиче жива и среди горожан. Его помнят в многолюдных кварталах Безымянки и Юнгородка, обязанных своим появлением его неуемной энергии и дальновидности. Его имя дважды увековечено в Самаре (бывшем Куйбышеве) – городе, который стал его судьбой, его призванием. В 1984 г. решением горисполкома бывшая улица Электрифицированная, которая находится в Кировском районе, была переименована в улицу Литвинова, а в 2002 г. имя знаменитого директора завода получил величественный Дворец культуры на площади Кирова – тот самый, который он построил когда-то на радость заводчанам и всем куйбышевцам.

***
Размышляя о судьбе и удивительной жизни замечательного цельного человека, поневоле сравниваешь век нынешний и век минувший. Как смогли люди в нищей стране с безграмотным населением, с разрушенной промышленностью, без достаточного числа грамотных инженеров и рабочих, без армии и флота, без ничего, создать промышленность, совершенно автономную от всего мира, самодостаточную! И не только талантливые инженеры думали тогда  об авиации и космосе, но ведь и чиновники это понимали! Их заставили это понимать! Сколько для этого труда приложено было! Жестокое время? Да! Погибло много людей! Но не больше - чем в наши «нежестокие псевдодемократические» времена. Население страны при репрессиях - росло, а теперь без репрессий - вымирает, тогда - при «палаче» - стало поголовно грамотным, а теперь - несколько миллионов детей не ходят в школу, тогда - создали такой промышленный задел за каких-то 10 - 15 лет, что выдержали и невиданную войну и фантастическую гонку вооружений, а она - эта промышленность до сих пор еще работает уже 60 лет! Тогда выросли поколения талантливых инженеров, ученых, организаторов науки и техники из самой гущи и толщи народа, а сейчас в основном растим «офисный планктон». А теперь нет никакой соответствующей современному мировому уровню промышленности, наука - в катастрофическом положении. И невольно зреет вопрос. Какое же из этих времён - более жестокое. И можно ли достичь вообще-то чего-либо, без тяжёлого труда и постоянно только гуляя и празднуя?
Такие по настоящему звездные люди, как В.Я. Литвинов, П.А. Воронин, П.В. Дементьев, С.П. Королев, А.Т. Третьяков, С.В. Ильюшин, С.М. Головин, Г.М. Бериев, и многие многие другие - наша всенародная вечная ценность и гордость. И пусть о них знают и помнят всегда простые люди России.
И написана эта книга для того, чтобы ПОМНИЛИ…..