Прозару

Директор Шенкман

Сергей Емельянов
Особое место в славной плеяде директоров занимает М.Б. Шенкман. Родился в 1895 году в рабочей семье. Участник гражданской войны, в начале 1930-х годов работал директором фабрики швейных машинок в Подольске. Ездил в спецкомандировку в Германию, потом работал в ЦК партии для укрепления авиации. В 1936 году его направил на завод в Таганрог лично И.С. Сталин. Он приехал на завод после ареста прежнего директора Ф.П. Мурашева, после тяжких событий тридцать шестого года. Предприятие долгое время находилось в прорыве, были потеряны многие сильные кадры, обстановка была нервозной, напряженной. Выправлять положение новому директору пришлось очень сложно. Сколько подлинной мудрости, таланта, мужества, наконец, проявил этот незаурядный человек; чтобы вывести завод из прорыва, чтобы уже через полгода коллектив вернул, утраченные было, позиции передового в отрасли и городе предприятия. Как умело использовал Матвей Борисович тогда то, что сегодня мы называем человеческим фактором!
Однажды он пригласил к себе в кабинет жен всех начальников цехов и отделов. Рассадил их там, где обычно сидели их мужья на совещаниях, и стал говорить о том, что как было бы хорошо, если женщины взяли бы под свою опеку заводскую поликлинику, пионерский лагерь, детские сады и ясли, фабрику-кухню, библиотеку и клуб. Дал им права. И женсовет заработал вовсю. Были наведены порядок и чистота в жилом городке.
Приехав на завод, М.Б. Шенкман сразу же отменил модные до него «ночные бдения», когда считалось, что тот руководитель хорош, кто до поздней ночи сидит на заводе. Шенкман считал иначе: «Вот если Вас нет, а цех трудится нормально, ритмично, устойчиво, значит, Вы хорошо работаете». Он сразу обратил внимание на то, как используется оборудование, и потребовал максимальной и эффективной его загрузки. Своим оппонентам, а они нашлись даже среди специалистов, Шенкман говорил: «Мне важно, чтобы машина работала, а человек руками сделает меньше».
Ознакомившись с методами работы цехов, служб, главных специалистов, он сделал вывод, что главный инженер завода И.М. Косткин — очень толковый, грамотный специалист, больше занят как диспетчер. Новый директор ввел самоконтроль начальников цехов за сборкой самолетов, мобилизовал заводской комсомол на шефство над изготовлением новых видов продукции и их модификаций. Девиз был взят такой: «Каждый должен ласкать и гладить свою подшефную деталь, до тех пор, пока она не взлетит в готовом самолете».
Понимая, как важно материально стимулировать передовиков и наказывать рублем лентяев, М.Б. Шенкман пошел на неслыханную по смелости новинку, введя оригинальную прогрессивку. План заводу определялся тогда в 30 самолетов в месяц. Директор ввел положение, что премию начисляли со сдачи 15-го изделия, если цех давал план, т.e, тридцать самолетов (или обеспечивал их). Руководители получали в этом случае премию в два оклада. А начиная с 31-го, то есть сверхпланового самолета, уже три оклада. Четко и умело была налажена межцеховая диспетчерская служба.
У Шенкмана не сложились отношения с начальником военной приемки Семеновым. Тот был чиновник и бюрократ. После того, как военпреды забраковали большую партию МБР-2, придравшись к незначительным отступлениям, Шенкман быстро проявил неслыханную инициативу. Он связался с руководством разных гражданских ведомств. На заводе появились представители «Дальрыба», Главсевморпути и других. Они с удовольствием брали «бракованные» самолеты МБР-2 себе. Тогда «смягчился» Семенов. Дело пошло на лад. Матвей Борисович был в постоянном поиске еще лучшей, еще более эффективной и быстрой работы. Это был талантливый самобытный руководитель.
В 1938 году М.Б. Шенкмана отозвали с завода на новую работу. Он был назначен директором строящегося Воронежского авиационного завода. Жаль, что жизнь его трагически оборвалась. 12 мая 1942 году, в авиационной катастрофе при исполнении служебных обязанностей он погиб, уже возглавляя один из крупнейших заводов отрасли – Куйбышевский авиационный завод № 18 имени Ворошилова. Постановлением Правительства на заводе был поставлен памятник М.Б. Шенкману. Его до сих пор помнят в Самаре. О самом, пожалуй, знаменитом директоре авиационного завода, Матвее Борисовиче Шенкмане, с чьим именем связано производство в Куйбышеве легендарных штурмовиков, ходило немало рассказов. Когда он впервые прибыл на завод, то сразу направился в механический цех. Остановившись около токарного станка, на котором пожилой рабочий обрабатывал деталь, Шенкман поздоровался и спросил:
- Скажите, на какой самолетный агрегат идет этот диск?
- А вы, извините, кто такой будете?
- Я новый директор завода, только что прилетел из Москвы. Вы первый рабочий, с которым я разговариваю.
- А вы первый директор, который пришел на рабочее место и заговорил с простым рабочим».
Особой заботой и вниманием всего заводского коллектива пользовались кадровые рабочие, мастера своего дела. Моторист Р.Д. Черчага, шлифовщик В.Г. Григорьев, токарь А.М. Федотов, сборщик 3.А. Шаповаленко, контролер М.Ф. Тарасов, столяр И.Г. Филоненко, братья Волчаренко - такие люди составляли золотой фонд предприятия. Бывший начальник цеха В.В. Мануйлов спустя полвека с восторгом вспоминал о таких мастерах. Называя имена токаря Тимофея Федоровича Агеева, Ивана Михайловича Котова, мастера Филиппа Матвеевича Прокопенко, медника Федора Михайловича Подненко, говорил о них с чувством большого уважения и признательности. Филипп Прокопенко был умельцем по жести, настоящим виртуозом. Он брал лист жести и ножницами без всякой разметки вырезал практически идеальный круг, как по заказу — диаметром то ли в 8, то ли в 10 сантиметров.
Говоря о ветеранах своего цеха, В.В. Мануйлов уверенно сказал: «У всех у них было шестое чувство на металл...». Иван Михайлович Котов был незаменим при подгонках, а их было много. Он непревзойденным мастером по выколотке. Котов с со своим учеником Хворостовым выводил любые «хлыпуны». Уникальным мастером медником был Прокофий Сивоплясов. Очень веселый, балагур, рифмоплет, он был ас в своем деле. Жил он далеко в районе металлургического завода, и потому на работу круглый год ездил на велосипеде.
Девизом в те годы на заводе стало высказывание И.В. Сталина: «Реальность нашей программы — это живые люди. Вот почему мы - руководители, партийные и непартийные большевики, должны еще больше крепить связь с массой, учиться у нее. Тогда успех любого дела будет обеспечен».

По итогам работы в 1937 году завод отчитался перед Москвой так:

«Было дано изготовить:
МБР-2 – 271 экземпляр, фактически 313 экземпляров.
Групп комплектации МБР-2 АМ-34НБ - 27 комплектов, фактически – 33.
МТБ-1 - 12 экземпляров, фактически – 0.
Подъемный кран – 2, фактически – 2.
Запчасти к МБР-2 на 500000 рублей, фактически на 538754 рубля.
Самолет ТБ-1 3АП-3НР - 10 экземпляров, фактически – 0.
КОР-М-25 – 12 экземпляров, фактически - 0.

МБР-2 отправлены на Черноморский флот - 61 экз.
На Тихоокеанский флот – 69 экз.
На Балтийский флот – 77 экз.
В 110 АБ на Красную речку – 42 экз.
В 29 АЭ Мурман - 12 экз.
В ВМАУ имени Сталина в Ейск – 10 экз.
Оставлено на заводе – 42 экз.

Кроме того в 1937 году сдано гражданскому флоту - 44 самолета МБР-2–АМ-34НБ».

Вот так работал коллектива под руководством М.Б. Шенкмана. Но нужно отметить еще два факта, чтобы быть справедливым. В свое время на всю страну прогремел художественный фильм «Особо важное задание». Главным героем того фильма был директор авиазавода, который под огнем противника эвакуировал свой завод на Восток. Этот фильм был честен и правдив, а прототипом того директора был Матвей Борисович Шенкман. Образ списан с него. Долгие годы о Шенкмане почти ничего нельзя было узнать. О нем нельзя было писать, архивы, где можно было что-то узнать о нем были закрыты для исследователей. Только спустя годы я узнал истинную причину замалчивания. Вдова и дочь М. Шенкмана в начале 50-х годов прошлого века выехали на ПМЖ в Израиль. Вот и весь секрет.